Динамика и характер происшествий на внутреннем водном транспорте в каждую отдельную навигацию насыщает правоприменительную практику (как по линии Ространснадзора, так и в судебном плане) разнообразными по фактическому составу делами, связанными со столкновением судов, и иными подобными инцидентами.
В этом отношении значительный интерес представляет история о судебной баталии, которая развернулась в конце 2021 г. в рамках арбитражного дела №А65-29652/2021, а завершилась в конце января 2024 г., когда Конституционный Суд Российской Федерации поставил точку в разрешении спора о применении правил сроков исковой давности при предъявлении требований о взыскании ущерба, причиненного вследствие транспортного происшествия.
1. Главные штрихи к картине
Во избежание пересказа всего состава обстоятельств, ранее нашедших свое отражение в судебных актах по вышеуказанному делу, прошедшему стадии от первой инстанции до Верховного Суда РФ и Конституционного суда РФ, мы тем не менее, полагаем необходимым обозначить наиболее принципиальные тезисы и аспекты, которые являются ключевыми и заслуживают особого внимания.
Срок исковой давности и квалификация происшествия: какая связь?
Ответчик в ходе рассмотрения дела заявил о пропуске срока исковой давности и просил применить последствия пропуска срока в отношении требований истцов.
В соответствии со ст.196 Гражданского кодекса Российской Федерации (далее - ГК РФ) общий срок исковой давности установлен в три года, однако ч.1 ст.197 ГК РФ предусматривает, что для отдельных видов требований законом могут устанавливаться специальные сроки исковой давности, сокращенные или более длительные по сравнению с общим сроком. Согласно ч.5 ст.164 Кодекса внутреннего водного транспорта Российской Федерации (далее - КВВТ РФ), иски по требованиям, возникающим в связи со столкновением судов и с осуществлением спасательной операции, могут быть предъявлены в течение двух лет.
Положениями ч.2 ст.164 КВВТ РФ предусмотрено, что течение срока исковой давности начинается со дня наступления события, послужившего основанием предъявления претензии. Судом первой инстанции было установлено (и нашло свое подтверждение в последующем судами вышестоящих инстанций), что транспортное происшествие произошло 12.07.2019, то есть 12.07.2019 у истцов возникло право требовать возмещения причиненных убытков. Между тем, истцы обратились в суд с исковым заявлением 22.11.2021, то есть за пределами установленного двухлетнего срока.
Исходя из изложенного, суд счел нецелесообразным устанавливать размер причиненных истцам убытков, поскольку на момент обращения истцами с настоящими требованиями к ответчику в суд истек срок исковой давности, который в данном случае в соответствии с ч.5 ст.164 КВВТ РФ составляет два года.
Истцами были заявлены возражения о пропуске ими срока исковой давности. В возражениях они ссылались на то, что в данном случае действует общий трехлетний срок исковой давности, поскольку транспортное происшествие было классифицировано как «удар», а не как столкновение судов.
Довод истцов о том, что в данном случае подлежит применению трехлетний срок исковой давности, суд признал несостоятельным, сославшись на п.8 Положения по расследованию, классификации и учету транспортных происшествий на внутренних водных путях Российской Федерации (утв. приказом Минтранса России №221 от 29.12.2003), которым определены виды и критерии классификации транспортных происшествий. Исходя из положений ч.1 ст.42 КВВТ РФ, предусматривающей, что правила по возмещению вреда от столкновения судов применяются и в случае, если даже при этом не произошло столкновение судов, суд указал что иски по требованиям, связанным с соприкосновением (ударом) судов, могут быть предъявлены в течение двух лет.
Тем самым в своей правовой позиции суд первой инстанции обозначил и раскрыл очень важный принцип о том, что при возмещении убытков классификация транспортных происшествий не влияет на срок исковой давности. Следовательно, по мнению суда, в данном случае применению подлежал двухгодичный срок исковой давности.
Эти выводы нашли свое подтверждение при рассмотрении дела в последующем, в судах вышестоящих инстанций.
Правовая определенность не терпит исключений
Потерпев неудачу в апелляционной и кассационной инстанции, Истцы дошли до Верховного Суда Российской Федерации, но и там их правовая позиция не нашла ожидаемой ими поддержки - в передаче кассационной жалобы для рассмотрения в судебном заседании Судебной коллегии по экономическим спорам Верховного Суда Российской Федерации им было отказано.
Кульминационным и одновременно финальным этапом для этой тяжбы стало обращение Истцов в Конституционный Суд Российской Федерации (далее – КС РФ), который поставил точку в этом деле, одновременно приняв принципиальное решение в части применения сроков исковой давности по спорам о возмещении убытков, возникших вследствие транспортных происшествий, что нашло свое отражение в вынесенных им определениях от 30.01.2024 № 88-О и № 90-О.
КС РФ указал, что оспариваемые положения п.1 ст.42, п.1 ст.43 и п.5 ст.164 КВВТ РФ не ставят определение используемого законодателем понятия «столкновение судов» в зависимость от формулировок, содержащихся в ведомственных нормативных правовых актах, и не могут рассматриваться как нарушающие конституционные права в аспекте, обозначенном в жалобе.
Дополнительно КС РФ отметил, что оспариваемые положения КВВТ РФ, определяющие сферу применения правил главы VII «Возмещение вреда от столкновения судов» данного Кодекса и закрепляющие двухлетний срок исковой давности по требованиям, возникающим в связи со столкновением судов и с осуществлением спасательной операции, обеспечивают определенность правоотношений в соответствующей сфере и также не могут рассматриваться как нарушающие конституционные права.
2. Что осталось за кадром
Изложенные в судебных актах по арбитражному делу №А65-29652/2021 обстоятельства расследования транспортного происшествия и правовая позиция Истцов заслуживают не меньшего внимания, чем ранее упомянутые эпизоды судебного процесса, поскольку во многом именно они повлияли на результат рассмотрения спора.
Во-первых, не представляется понятным, из чего исходили и чем руководствовались Истцы, оценивая для себя ситуацию в плане применимого к ней срока исковой давности. Столь длительное бездействие, повлиявшее на пропуск срока исковой давности – мало объяснимо, а правовая квалификация события (в виде транспортного происшествия) для целей судебной защиты своих интересов - не представлялась особенно сложной, особенно в контексте правил, предусмотренных ч.1 ст.197 ГК РФ и ст.164 КВВТ (в их системной взаимосвязи).
Во-вторых, обращает на себя внимание непоследовательная и пассивная позиция Истцов в судебном разбирательстве, что видно из определений и решения по делу. Неучастие в процессе (отсутствие представителей), попытки затянуть судебное разбирательство и запоздалое намерение (что, очевидно – при недостаточной готовности к противостоянию в споре) представлять возражения по позиции Ответчика – во многом предопределило отрицательный результат для Истцов.
В-третьих, нельзя не отметить достаточно высокий уровень проведенной работы территориального органа Ространснадзора, расследовавшего транспортное происшествие. Судя по многим признакам, изложенным в судебных актах по данному арбитражному делу, у судов всех трех инстанций не вызвала сомнений объективность расследования, результаты которого были изложены в заключении Ространснадзора. Это можно увидеть хотя бы из того, насколько детально приведены в нем обстоятельства инцидента, а также, его последствия.
В этой связи, следует заметить, что на практике в заключениях Ространснадзора описание повреждений (степень, характер и иные факторы) не всегда бывают достаточно полно и точно отражены, что в последующем во многом влияет как на возможности урегулирования страховых случаев, так и на обоснование причиненного ущерба.
В большей степени это обусловлено тем, что Ространснадзор приводит описание очевидных повреждений, но при этом не выполняет функций эксперта, тогда как квалифицированный сюрвейер при оценке ущерба выявляет и скрытые повреждения, которые могли быть не выявлены сразу на этапе расследования транспортного происшествия, но находились в причинно-следственной связи с ним.
Выводы и рекомендации
Правовой анализ вышеуказанного арбитражного дела (являющегося, на наш взгляд, достаточно значимым и «контрастным» для формирующейся практики, а также, учитывая, что оно дошло до рассмотрения в КС РФ) позволяет прийти к мнению о том, что наиболее принципиальными для успешного разрешения споров данной категории являются следующие аспекты, входящие в объем правовой оценки, на основе которой определяется ожидаемый правовой результат:
-
полнота и правильность расследования инцидентов, включая активное участие их сторон в доказывании обстоятельств происшествий и их последствий (ущерба);
-
детальное исследование механизма происшествия, его доказанность для целей установления ПСС, исключение формального подхода в его оценке;
-
тщательная и всесторонняя проработка правовой позиции с учетом всех обстоятельств в их совокупности, включая процессуально-тактические вопросы с учетом имеющихся доказательств.
Константин Бречалов
Адвокат, партнер
Адвокатское бюро Санкт-Петербурга "Инмарин"
