Завершение мая 2025 г. ознаменовалось завершением одного из этапов длительной судебной эпопеи, когда Высокий суд Англии и Уэльса вынес решение об отклонении иска турецкой судоходной компании Palmali Shipping SA к трейдинговой компании Litasco SA, в связи с признанием недействительным фрахтового контракта. История этого противостояния началась с 2017 года и включала в себя несколько взаимосвязанных судебных процессов, что не могло не вызвать интереса со стороны значительного числа участников юридического сообщества, как российских, так и иностранных, в разное время освещавших ход рассмотрения этого спора и его различных аспектов.
23 мая 2025 г. судья Марк Пеллинг (Mark Pelling), рассматривавший дело № [2025] EWHC 1149 (Comm), своим постановлением отклонил иск Palmali, указав, что контракт был недействительным, не имел юридической силы, поскольку был заключен при наличии очевидного конфликта интересов, и не имел реальной коммерческой цели. Это решение представляет общий интерес и актуальность из-за толкования судом условий контракта, и основного вопроса - был ли он юридически обязательным в соответствии с английским правом, именно как контракт, или являлся просто соглашением о намерениях.
Предварительные факты
Этот спор возник из предполагаемого договора фрахтования (Contract of Affreightment; COA), заключенного 18.01.2005 г. между PALMALI SHIPPING SA и LITASCO SA, в соответствии с которым PALMALI являлось исполнителем (Contractor),а Litasco – заказчиком (Client), что следует из постановления от 23.05.2025 (п.9), в котором первая компания указана как истец, а вторая – как ответчик (п.2).
Компания Palmali Shipping SA (PSSA) была грузовым транспортным и судовым оператором, являлась частью группы компаний Palmali, которая владела или фрахтовала и эксплуатировала суда, зарегистрированные на Мальте и в России. LITASCO SA - швейцарское трейдинговое подразделение российской нефтяной корпорации «Лукойл», далее LSA). LSA занималась маркетингом и продажей продукции «Лукойла».
Контракт регулировался английским правом и подпадал под юрисдикцию английского суда, однако то обстоятельство, что ответчик являлся юридическим лицом, созданным и действующим по законодательству Швейцарии, судья Марк Пеллинг принял во внимание и его правовые нормы (п.22 Постановления).
Позиции и требования сторон
PSSA утверждала, что между ней и LSA был заключен долгосрочный COA на эксклюзивную транспортировку продукции «Лукойла», из внутренних речных портов на территории России в порты Черного, Мраморного, Эгейского, Средиземного и Каспийского морей (включая перевалку через суда-хранилища; п.1 СОА).
Также СОА предполагались условия минимальных объемов нефтепродуктов, предъявляемых к доставке в определенные периоды (п.2 СОА). Первоначальный период действия СОА составлял 10 лет, с 18 января 2005 года, впоследствии был продлен еще на пять лет до 18 января 2020 года (п.3 – п.4 и п.9 Постановления).
PSSA утверждала, что LSA была обязана предлагать ей грузы объемом, не менее чем указано в пп.2.1. п.2 СОА (в месяц), партиями не более 10 000 тонн, в течение всего периода, охватываемого COA. За предполагаемое нарушение LSA своих обязательств в связи с невыполнением этого требования PSSA потребовала около 120 миллионов долларов США (п.10-11 Постановления). В свою очередь, LSA утверждала, что документ не был и не должен был быть юридически обязывающим договором (п.4 Постановления).
Здесь следует отметить, что позиция PSSA по делу № [2025] EWHC 1149 (Comm) выстраивалась на первоначальных требованиях и основаниях по основному иску 2017 г. (связанному с нарушением условий по п.2.1 СОА), и по иску 2018 года который касался различных предположительно неоплаченных сумм на общую сумму 4,1 млн. долл. США, которые, по утверждению PSSA, должны быть выплачены в соответствии с различными чартерами и коносаментами, заключенными сторонами в период с 2011 по 2015 год (п.1 и п.10 – п.12 Постановления).
Предварительное мнение суда
Оценивая позиции сторон и обстоятельства спора, судья Марк Пеллинг принял во внимание следующие ключевые моменты:
Поскольку географический контекст важен для решения вопросов, которые предстоит решить, подлежали исследованию местоположение портов, упомянутых в СОА, включая вопросы навигации (рассматривались также природные условия, влияющие на особенности судоходства и эксплуатации флота). Тем самым суд определял реальную возможность исполнения обязательств по СОА, связанных с транспортировкой объемов грузов в периоды, указанные в п.2.1 СОА.
Исходя из оценки этих обстоятельств, судья Пеллинг пришел к выводу о том, что, поскольку на практике нередко вводились ограничения по осадке судов, то в определенные периоды между речными портами и Черным морем вообще не могут перевозиться никакие грузы» (п.5 – п.8 Постановления).
Определяя круг вопросов, которые суду следовало разрешить в рамках основного иска 2017 г., в части правовой квалификации СОА суд исходил из следующих пунктов: было ли лицо, подписавшее CОA от имени LSA, уполномочено на это, или, иным образом; был ли CОA обязательным для сторон, и если да, то каково его истинное значение и действие; был ли он продлен в 2010 на дополнительный срок в 5 лет до 2020 года, и были ли какие-либо претензии, доступные истцу в связи с предполагаемым нарушением CОA, либо истекли сроки давности, либо стороны лишены права возражения или отказа.
Суд рассматривал каждый из пунктов, которые возникают в той мере, в какой это необходимо, ниже в каждом случае, ссылаясь на факты и вопросы, имеющие отношение к этому вопросу (п.11 Постановления).
Решение суда
В ходе анализа рассматриваемого дела эксперты Hill Dickinson LLP выделили четыре ключевых аспекта, на которых выстраивалось решение судьи Пеллинга:
1) Применение законодательства Швейцарии и конфликт интересов;
2) Построение контракта;
3) Защита наилучших интересов по СОА;
4) Применение английского права.
Рассмотрим эти аспекты более детально.
1) Применение законодательства Швейцарии и конфликт интересов (п.22; п.23 – п.108 Постановления)
В данной части судья Пеллинг указал на то, что «... в соответствии со швейцарским законодательством директор или должностное лицо компании может прекратить иметь полномочия, которые он или она в противном случае должны были бы действовать от ее имени, либо по причине конфликта интересов между директором или должностным лицом и компанией, в которой он или она является директором или должностным лицом, либо если транзакция противоречит интересам компании в той степени, в которой это требуется швейцарским законодательством. Каждый случай требует отдельного рассмотрения» (п.22). Исходя из этого довода, ставшего вводным для данного пункта, Судом были последовательно исследованы обстоятельства, ставшие краеугольным камнем в разрешении вопроса о действительности СОА.
Как отмечают эксперты Hill Dickinson LLP, значительная часть решения касается аргументов швейцарского права, свидетельских показаний и показаний экспертов. По сути, LSA утверждала, что у генерального директора, действовавшего на момент заключения СОА, был явный конфликт интересов с LSA, когда он заключил COA от ее имени. Таким образом, с точки зрения швейцарского права генеральный директор не имел полномочий заключать COA, и, следовательно, он был недействительным.
Суд установил, что такой конфликт интересов имел место, и что он был достаточно серьезным, чтобы считать COA недействительным. Суд также пришел к выводу, что PSSA знала о конфликте интересов, и отклонил аргумент PSSA о том, что LSA ратифицировала COA.
Кроме того, суд указал, что «независимо от любого конфликта интересов, сделка, заключенная корпоративным должностным лицом от имени швейцарской компании, будет недействительной, если: (i) корпоративное должностное лицо нарушило фидуциарные обязанности, поскольку сделка противоречила интересам корпорации; и (ii) контрагент по договору имел фактическое или конструктивное знание о нарушении корпоративным должностным лицом фидуциарных обязанностей».
Чтобы оценить, противоречит ли COA интересам LSA, Суду необходимо было рассмотреть и истолковать положения COA.
2) Построение и формулирование контракта (Construction of COA; п.120 – п.133 Постановления)
Не оспаривалось, что в соответствии с п.2.1 COA, Ответчик был обязан предоставлять PSSA не менее 400 000 тонн груза в месяц. Однако PSSA утверждала, что если пункты 1 и 2.1 читать вместе, LSA дополнительно требовалось предоставлять PSSA все грузы, отправляемые из указанных портов, партиями по 10 000 тонн, до лимита не менее 700 000 тонн груза в месяц. PSSA утверждала, что пункт 1 был действующей частью CОA, и он явно создавал исключительное обязательство в пользу PSSA.
Суд пришел к выводу, что пункт 1 не был предназначен для приоритетного, определяющего значения - скорее, он был предназначен как общая констатация, цель которой состояла в том, чтобы установить коммерческий контекст для других последующих условий СОА, определяющих его операционную составляющую. Это объясняет несоответствия между тем, что было прямо указано как согласованное в пункте 2.1, по сравнению с обобщенным утверждением в пункте 1 (п.129-п.130).
3) Защита наилучших интересов (Best interests defence; п.109-п.114, п.115-п.119, п.134-п.180 Постановления)
Анализируя вышеуказанное решение судьи Пеллинга, эксперты Hill Dickinson LLP указывают, что, как правило, законная коммерческая цель долгосрочного контракта, такого как COA, заключалась в:
(i) хеджировании от рыночных колебаний цен путем фиксации цены, применимой в течение срока действия контракта или различных частей срока действия контракта, либо в предоставлении формулы корректировки цены, предписанной контрактом; либо,
(ii) фиксации поставщика услуг для предоставления предписанного контрактом уровня обслуживания в течение срока действия контракта.
В тех случаях, когда долгосрочный контракт заключался для любой из этих целей, стороны признавали, что в течение срока действия контракта одна или другая сторона может получить большую выгоду, но каждая была готова принять это последствие из-за стабильности цены или поставок, которую обеспечивал контракт.
В этом случае, по экспертным и рыночным свидетельствам, LSA не получила преимущества хеджирования при заключении COA, и преобладающие рыночные условия в соответствующее время не требовали от нее фиксации грузоотправителя для предоставления по крайней мере соответствующей мощности каждый месяц. Поэтому суд пришел к выводу, что COA не отвечал наилучшим интересам LSA.
Эти факторы были бы хорошо известны PSSA на момент заключения COA, поэтому она не могла утверждать, что действовала добросовестно, когда заключала COA с Ответчиком.
4) Применение английского права (The English law defences; п.181-п.215 Постановления)
Судья Пеллинг пришел к выводу о том, что доказательства отсутствия коммерческой ценности и «эксплуатационной практичности» спорного COA указывали на то, что стороны не намеревались сделать COA юридически обязательным.
LSA в свою очередь утверждала, что стороны не намеревались сделать COA обязательным соглашением. Соответствующими соглашениями между ними были ежегодные соглашения, заключенные до и после подписания предполагаемого COA, а также различные чартеры, не имеющие прямой связи с исполнением СОА.
Суд также отметил пункт 11 СОА о специальных фрахтовых ставках. Он предусматривал, что фрахтовые ставки должны согласовываться сторонами время от времени и могут увеличиваться или уменьшаться на 5–10 % по сравнению с рыночными ставками. По мнению суда, стороны прямо оставили существенное условие своего договора для согласования в будущем.
Также не было предусмотрено рыночных ставок для судов той вместимости, которая была предусмотренна COA. Кроме того, «время от времени» было слишком неопределенным, чтобы быть применимым.
По мнению Суда, поэтому не было никаких обязательных и подлежащих исполнению обязательств, созданных COA, за исключением того, что в течение определенных лет стороны согласовывали ставку, которая применялась бы к определенным рейсам в определенные порты (и из них) для определенных целей, которые регулировались отдельными ежегодными соглашениями, а морские рейсы становились предметом отдельных чартеров по мере возникновения необходимости.
Кроме того, если бы COA вступил в силу на своих условиях, то по имеющимся доказательствам, это имело бы неблагоприятные коммерческие последствия для PSSA. Суд пришел к выводу, что изначально маловероятно, что PSSA заключила бы обязывающее соглашение на таких невыгодных условиях.
Таким образом, считают эксперты Hill Dickinson LLP, если бы Суд еще не постановил, что COA является недействительным с точки зрения швейцарского права, он бы пришел к выводу, что в соответствии с английским правом COA в любом случае не существует.
Заключение
По мнению экспертов Hill Dickinson LLP, рассмотренное выше судебное решение является пространным, но оно с пользой иллюстрирует коммерческий контекст и цели CОА.
Помимо фактора недобросовестного корпоративного поведения субъектов сделки, повлиявшего на ее действительность, это решение также заслуживает внимания постольку, поскольку оно подчеркивает важность обеспечения того, чтобы условия контракта были достаточно ясными, недвусмысленными, экономически и практически обоснованными, реально выполнимыми с учетом актуальных условий и обстоятельств, в которых происходит или будет происходить реализация договорных отношений.
В противном случае, упущения сторон в этой части могут не привести к заключению действительного и обязательного соглашения, на что указал судья Пеллинг в своем решении от 23.05.2025.
В завершение стоит отметить, что представители Palmali выразили несогласие с решением суда и заявили о намерении обжаловать его в апелляционном порядке, подчеркнув, что выводы суда относительно конфликта интересов являются «категорически необоснованными и лишенными фактической основы». В таком случае, ожидаем продолжения этой истории.
Используемые источники:
-
Постановление по делу «Palmali Shipping SA v Litasco SA» № [2025] EWHC 1149 (Comm) от 23 мая 2025;
-
«Court finds contract of affreightment not legally binding document». Alexander Freeman, Reema Shour. 30.05.2025 // https://www.hilldickinson.com/insights/articles/court-finds-contract-affreightment-not-legally-binding-document
Бречалов Константин Леонидович
Адвокат, партнер АБ СПб Инмарин
